Рейчел приехала в Лондон всего два дня назад, но уже была наслышана о похождениях американского выскочки Джейсона Боумонта. Казалось, все говорят только о нем. В городском доме ее отца молодые служанки вздыхали по красавцу графу, лакеи обсуждали его победы у дам полусвета, и даже у суровой кухарки его колониальные манеры вызывали покровительственную улыбку, как будто он был ее личным подопечным.

Хуже всего было то, что младшая сестра Рейчел Хэрриет, ставшая баронессой Уидмер, постоянно просила читать ей вслух именно те светские хроники, которые писали о графе. Эти газетенки наперебой клеймили графа-янки в основном за то, что он иностранец, и за то, что его манеры и поведение необычные для английского общества. Все это приводило юную баронессу в такое смятение, что во время чтения она беспрерывно вздыхала. Ее муж, барон, в общем, приятный молодой мужчина, был добропорядочным, серым и скучным человеком. Хэрриет отдала ему предпочтение именно из-за этих его качеств, так как по натуре была девушкой робкой, хотя в глубине души любила помечтать о смелых, решительных принцах, которые увозят своих белокурых возлюбленных верхом на быстрых лошадях.

Хэрриет вышла замуж в семнадцать лет, после очередного светского сезона, когда она получила по меньшей мере пять предложений руки и сердца. Младшая сестра Рейчел, хорошенькая пухленькая блондинка небольшого роста, очень походила на мать. Рейчел же пошла в своего деда по материнской линии. Он был крупным грубоватым мужчиной и всю жизнь работал на земле. Если бы у Рейчел был выбор, она, как и дед, никогда не покидала бы поместья, но отказаться от поездки в Лондон не могла, так как ей необходимо было присутствовать на этом проклятом балу завтра вечером.

– Рейчел, ты можешь себе представить, он жил среди краснокожих в Америке! – захлебываясь от волнения, рассказывала Хэрриет.

– Да, я легко могу себе это представить, – равнодушным тоном ответила Рейчел.

– Интересно, все американцы такие необузданные? Он азартно играет в карты, его постоянно видят в притонах. Боже мой, я не должна тебе это рассказывать, ты же еще не замужем… – спохватилась Хэрри.

Когда очаровательное кругленькое личико сестры зарделось нежным румянцем, Рейчел вздохнула и сказала то, что Хэрри надеялась от нее услышать:

– Ну, давай, Хэрри, продолжай. В поместье благодаря тебе я всегда была в курсе событий, и ничего страшного не произошло.

– Но о таких вещах тебе еще рано знать, – наставительно заявила Хэрриет, но тут же захихикала и добавила: – Ты знаешь, похождения этого графа-янки с распутными женщинами уже стали легендарными. Ходят слухи о его любовной связи с маркизой Шрусбери. Он в Лондоне всего две недели, но уже взбудоражил весь свет своими выходками. Подумать только, он вызвал на дуэль Форрестела!

– Ты не очень внимательно читала светские хроники, моя дорогая. Это Форрестел бросил вызов графу, – сухо заметила Рейчел, делая вид, что рассматривает бальные платья, разложенные на кровати.

– Какая разница! Самое главное, что этот граф из Фальконриджа оказался таким смельчаком, ведь Форрестел великолепно владеет шпагой, – проговорила Хэрриет с тревогой в голосе, кусая пухлые губки. – Может быть, он уже убил его.

– Тем лучше, – ответила Рейчел и подумала, что это сразу бы решило одну из ее проблем.

– Не говори так! – воскликнула Хэрриет. – Ты не можешь быть на стороне Форрестела. Надеюсь, этот граф-янки сделал из него отбивную. Говорят, в Америке его обучал фехтованию один известный французский мастер.

Рейчел представила, как американец разрывает в клочья рубашку и брюки Форрестела, и это доставило ей удовольствие, хотя граф был ей почти так же омерзителен, как и наследник Эдерингтона. Рейчел усмехнулась.

– Хотела бы я посмотреть на Форрестела в изодранной одежде, – захихикала Хэрриет. – Так и вижу, как он одной рукой придерживает брюки, чтобы они не свалились, а другой пытается отражать удары.

Живо представив себе эту картину, обе женщины разразились веселым смехом.

Вдруг Рейчел прекратила смеяться.

– Граф-янки нажил себе смертельного врага. Теперь он должен быть начеку постоянно: будущий герцог Эдерингтон никогда не простит ему такого унижения.

– Ты могла бы стать герцогиней, дорогая, – лукаво проговорила Хэрриет, направляясь к кровати, чтобы выбрать бальное платье.

При мысли об этом Рейчел содрогнулась.

– Стать герцогиней и получить Фредерика Форрестела в придачу? Ни за что! Давай больше не будем говорить о мужчинах, Хэрри.

– Как старшая сестра, ты обязана…

– К чертям собачьим мои обязанности! – невольно вырвалось у Рейчел. – Извини, Хэрри, я не хотела срывать на тебе свое раздражение.

– Тише! Не дай Бог, батюшка услышит, как ты бранишься, сестричка, – прошептала Хэрри с напускной строгостью. Она не отличалась особым умом, но сестру любила искренне и всей душой желала ей счастья. Для приличной английской леди счастье означало замужество. – Рейчел, ты столько времени проводишь с лошадьми и почти совсем не бываешь на балах.

– Ты же знаешь, Хэрри, если бы я могла, то всю жизнь провела бы в Харли-Холле, выращивая скот и убирая урожай.

– Но это так неестественно для девушки, Рейчел, – Хэрри. – Думаю, именно поэтому батюшка сделал то, что сделал. Я имею в виду этот бал в самом конце сезона. Он даже никого не предупредил о том, что ты тоже едешь, даже мне сказал об этом в самый последний момент. Все так неожиданно. Не нравится мне эта таинственность. И что на это скажут наши друзья? А вдова герцога Чичестера наверняка упадет в обморок.

Хэрриет так разволновалась, что Рейчел решила отвлечь сестру от грустных мыслей с помощью одного верного способа – занять ее делом.

– Уже ничего не поделаешь, Хэрри. Помоги мне лучше выбрать бальное платье, мне нужен твой совет, – попросила она.

– Все, что нужно – это отлично выглядеть и быть на высоте. Батюшка…

Хэрри собиралась что-то сказать, но Рейчел перебила ее.

– Не трудись, я и так знаю, как все будет, – грустно произнесла она, покоряясь неизбежному с каким-то отчаянным смирением. – Давай прекратим все эти дискуссии и просто выберем мне подходящий наряд для завтрашней пытки.

Из дома Каргрейва доносилась веселая музыка – двенадцать музыкантов старались изо всех сил. Снаружи репортеры поражались нескончаемому потоку экипажей, которые по очереди подъезжали к дому. Из них выходили элегантные и нарядные пассажиры. Лакеи, одетые в парадные ливреи дома Каргрейва, быстро отсылали освободившиеся экипажи в нужном направлении и сопровождали гостей наверх по парадной лестнице, богато украшенной цветами.

Лорды и леди были усыпаны бриллиантами с головы до ног и сверкали почти так же ярко, как огромные люстры, свисающие со сводчатого потолка. Зал, наполненный гулом голосов многочисленных гостей и разноцветьем роскошных нарядов, напоминал вавилонское столпотворение. Джентльмены в туго накрахмаленных галстуках и воротничках поклонами приветствовали дам, украшенных драгоценностями и облаченных в облегающие платья из шелка и тонкого муслина. По всему залу на полу стояли большие мейсенские вазоны с прекрасными цветами, пьянящее благоухание которых сливалось с витающим в воздухе ароматом духов.

Никто и никогда не пропускал торжеств, которые устраивал Джордж Уильям Боумонт, девятый маркиз Каргрейв. Он делал это не так часто, но всегда щедро, даже расточительно. Позже этим вечером ожидали самого принца-регента, который обещал почтить праздник своим присутствием. В свете живо обсуждали причину такого грандиозного приема в самом конце сезона.

Всеобщее возбуждение усиливало еще одно обстоятельство: на балу должна была появиться старшая дочь виконта Харли, на которую все уже махнули рукой и решили, что она, по всей вероятности, останется в старых девах. Рейчел всегда избегала общения с высшим светом, а однажды зашла так далеко, что прервала свое пребывание в Лондоне в самый разгар светского сезона и вернулась в поместье, оставив разгневанного отца и нескольких потенциальных женихов, оскорбленных в своих лучших чувствах.